Одной из важнейших сфер жизни смертного является взаимные связи, которые проявляются везде, начиная семьёй, друзьями, товарищами по учёбе, сотрудниками, соотечественниками, земляками, связями людей на улице, или в каком-либо другом месте. И если вы повнимательнее глянете, тогда заметите различия, как вы ведёте себя различно в каждом другом месте. В семье вы намного больше раскрепощаетесь и можете себе позволить быть как более любящими, так, как любовь понимаете вы, так и более сердитыми или нетерпимыми. С друзьями вы себя ограничиваете больше, не позволяете себе излиться так, как в семье. С сотрудниками, свои действия ещё больше ограничиваете. С людьми на улице вы даже не общаетесь. Однако, если куда-нибудь убываете дальше из своего города или государства, тогда даже для вас, каждого, незнакомый дотоле человек становится близким и хотите с ним заговорить, хотите с ним поделиться своим опытом, спросить и об его испытаниях. И чем дальше находитесь от своего государства, тем теснее появляется связь со своими соотечественниками.

Однако всё это время вы являетесь одним и тем же человеком. Вы не становитесь другим человеком, когда общаетесь с друзьями или сотрудниками, когда бываете в своём городе или далёком краю. Почему же ваше поведение всё же так сильно обуславливается окружением, почему всё-таки вы так неодинаково ведёте себя, даже оставаясь одним и тем же человеком?

Ваше различное поведение в различных ситуациях определяет ваше собственное человеческое эго. Каждый раз из подсознания оно получает, даже сознательно не до конца понятые низкие вибрации, которые и мотивируют человеческое сознание к одному или другому поведению. Человеческий корыстный животный разум тут же в мозгу начинает действовать как самый быстрый компьютер, сразу оценивая обстановку и возможные последствия, если он в одной обстановке поведёт себя точно также, как и в другой. Он в подсознании вычисляет, что одно или другое поведение для своего эго может наделать много неприятностей, повлечь за собой различные проблемы, если своего товарища так же обнимет и поцелует, как обнимает и целует своего сына или брата. Ещё больше возникнет проблем для своего эго, если он этак поведёт себя с сотрудником. Тем временем, так поведя себя на улице, он поднимет замешательство даже среди множества людей, ибо того, которого попробует поцеловать, напугает, а при испуге реакция может быть очень агрессивной и вовлечь в эту самую динамическую ситуацию больше с самой ситуацией совсем не связанных прохожих, которые тоже начнут выражать свои установки или даже примутся за какие-либо действия. Но, если вы так поведёте себя при встрече своего соотечественника в очень далёкой стране, реакция в самом деле не будет отрицательной, какая была бы в своём краю. В дальней стране для вас окружение необычно, чуждо, поэтому любое услышанное вами понятное слово или замеченное лицо со своего края мгновенно вас сближает и устраняет любые препятствия, которые такое же действие во мгновение ока выстроило бы в своём краю. И низкие вибрации подсознания, передаваемые вашему сознанию, что в своём краю так вести себя не подобает, в далёком краю уже так строго не оцениваются, и ваше сознание блокирует эти самые низкие вибрации и мозг получает команду от более высоких колебаний сознания принять решение и обнять своего соотечественника. Такое действие не было бы возможно в своём краю.

Так неужели в одном случае человек ведёт себя разумно, а в другом случае нет? Тот же самый человек, или точнее, те же самые люди.

Ясно, что нет. Только в одном случае, они могут встретиться в своём городе и разминуться как два незнакомых и совершенно чужие люди только потому, что они находятся в привычном для них окружении, где деятельность сознания определяет не только обилие информации, которая лежит глубоко размещённой в пластах подсознания и которая всё накапливается при различных происшествиях, услышанных рассказах, видимых ситуациях, накапливается не сознательно, в дополнение к тем установкам, которые человек уже сформировал о допустимом и недопустимом поведении на улице и полностью утвердил в своём сознании. Утвердил настолько, что даже сам стал рабом искривлённых установок своего сознания, запрещающим даже и подумать, что можно вести себя, не руководствуясь такими сформированными собственным сознанием установками. Поэтому человек и ведёт себя точно как запрограммированный робот – по установленной сознанием программе и совершенно не думает о каком-нибудь другом и более близком поведении с людьми. И только очутившись в далёком краю, он ощущает совсем другое окружение, ощущает через некоторое время, что ему стало недоставать привычной обстановки, даже своей родной речи, ибо он должен напряжённо и думать, и говорить на чужом для него языке, а это тоже утомляет его разум. И эта усталость глушится испытанием внешних впечатлений, но в подсознании она всё равно накапливается. И неожиданно заслышав родную речь, импульс из подсознания во мгновение ока достигает сознание и оно само уже более не сопротивляется этому близкому и тёплому объятию с земляком, который, хотя бы на короткое время, устраняет напряжение, усталость, и возвращает в привычные условия его деятельности. Поэтому ранее и подсознанием, и сознанием построенные барьеры и табу легко преодолеваются и поведение приближается до искреннего сотрудничества, хотя общающиеся люди между собой незнакомы, ибо до того они никогда не встречались. Но их сближает связь землячества и общего языка.

И в те мгновения исчезает разница, обязательно имевшая бы место в своём краю – общественное положение, в каком городе проживает один и другой, или один живёт в деревне, а другой в городе, чем занимается, какие политические взгляды, и множество других разделяющих барьеров исчезает, или если исчезает не до конца, то очень уменьшается, так что они больше не мешают общению. И эти самые барьеры вновь возникают, после возвращения этих самых людей в свою страну и встречи в своём краю, ибо вновь попав в привычную для своего сознания обстановку, снова начинают действовать эти самые подсознательные низкочастотные вибрации, которыми управляется человеческое животное эго, которое повсюду усматривает опасность для себя. Откровенность с другими, искренность с другими, любовь к другим, милосердие к другим, стремление к истине, и подобные вещи могут быть опасными своему эго, поэтому оно и скрывается под различными масками. Это является ни чем другим, как рабством страха. И в зависимости от обстановки начинает от этого страха освобождаться. Чем дольше человек общается с другими, чем больше он узнаёт других, тем больше начинает доверять другим, тем меньше начинает их бояться, а поэтому и может больше открыться и показывать больше любви.

Любовь происходит от Всеобщего Отца. Всё творение получает одну и ту же самую любовь. Двух экземпляров любви не существует.

Существуют только различные интерпретации колебаний той же самой Отцовой любви, собственное понимание Им посылаемых колебаний, ощущение, и передача другим, уже раскрашенных своим чувственным опытом, точкой зрения собственного человеческого животного эго, которое и соответствует степени самосохранения того эго.

В семье, если это любящая и искренняя семья, человеческое эго может испытать наибольшее раскрепощение и покой, почувствовать, что оно в безопасности, что ему не угрожает ничего, что вызвало бы для него опасность. Поэтому в такой обстановке человеческое животное эго может познать больше ощущений любви, ибо любовь обратно пропорциональна страху. И это вы, каждый, можете проверить сами. Проанализируйте своё поведение в семье, с друзьями, с сотрудниками, с товарищами по учёбе, с прохожими на улице и вы сами для себя сделаете точно такой же вывод – там, где ощущаете большее беспокойство, больше страха, там точно настолько же ощущаете недостаток любви, там не можете общаться настолько искренне, насколько можете так общаться, и общаетесь, там, где страха и беспокойства настолько не ощущаете. И это подходит для всех. Без исключений. Даже звери или животные ведут себя точно также. Там, где ощущают любовь, там ощущают покой и не проявляют агрессивности. И наоборот, где появляется беспокойство, страх, там сразу же вступает в действие инстинкт самозащиты, и в одно мгновение возникает агрессия. С условием, если зверь не голоден, когда ощущение голода ему диктует такое поведение, которое должно удовлетворить утоление чувства голода.