58. Ваша церковь произносит: «И слово стало плотью». Действительно ли ею стало?

Когда я был в человеческом облике среди вас, тогда положение мира было совсем другим. У людей кроме животных не было никаких машин, они не знали никаких удобств, не видели никаких видов из других стран, или даже планет. Сейчас ваш уровень познания вселенной значительно расширился. Ваш разум не пугают такие вещи, как виды паровоза в кино или даже передаваемые жестокости, которые постоянно вам навязывают безнравственные и стремящиеся к деньгам телевизионные или газетные компании.

В те времена люди жили в состоянии постоянной боязни. Они боялись потерять жизнь от нападений разбойников, которые были распространены и часты, боялись ослушаться раввинов, боялись мук ада. С тех пор человечество неузнаваемо изменилось внешне.

Но внутренний мир людей таких изменений не претерпел. Наоборот, внутренний мир ещё более обомшел, затуманился, так что сегодня о Боге вы перестали дискутировать, как дискутировали люди в те времена. И они дискутировали честно спрашивая у лучше понимающих. Даже после молебна в синагогах. Дискуссии были средством общения. Ныне вы о Боге вовсе не говорите ни дома, ни в школе, ни на работе. Поэтому и ваш внутренний мир заплесневел и утонул в трясине материальности, в болоте, в котором не оставили места для пробуждения души. Она страдает и грустит, но вы и далее настойчиво учите детей стремиться только к материальному благу и положению, чтобы их жизнь была удобной для тела. Вы совсем забросили духовные дела души. И особенно их забросила церковь, хотя сама себе, как и вам, утверждает, что заботится о делах вашей души. В церкви вы слышите, как подчас священники в своих проповедях произносят «И слово стало плотью».

Поэтому в ваших церквях нет жизненности, поэтому молодые люди не посещают их, поэтому церкви пустеют, поэтому создаются новые и новые секты, что церковь, сама произносящая «и слово стало плотью», это произнося, плотью сама не становится. Она должна стать живым телом. Она должна прекратить придерживаться любых неживых ритуалов и догматических положений. Она должна предоставить свободу для открывшихся как мне, так и Отцу священникам вести молебен не придерживаясь ритуалов, но вести его так, как им диктует дух Отца изнутри. Позволить их душам раскрыться в свободном духовном полёте, чтобы и души пришедших в церковь верующих тоже почувствовали эти живые духовные вибрации, которые посылает находящаяся в свободном полёте душа священника.

И тогда установится живая духовная связь между Отцом и священником, между верующими, каждым в отдельности и Отцом и между священником и верующими, и между верующими. И эта связь жива и ощутима. И тогда открывшиеся души верующих, все, станут в себе испытывать такие ощущения блаженства, что захотят взлететь и лететь раздавая эту любовь, которую они испытывают в это время внутри себя. Они захотят лететь и делиться любовью Отца, так как сами души ощутят давление любви Отца внутри себя, и такое сильное, что станет не в силах его выдержать не раздавая этой самой любви Отца другим.

И только так душа может уравнять давление этой реальной любви Отца, когда она раздаёт любовь всем, и каждому, бескорыстно. Вот тогда «слово становится плотью».

Тогда неживые ритуалы покидают стены церкви, и они наполняются колебаниями Отцовой любви, которые и ощущает каждая открывшаяся душа. Тогда молитвенники сдаются в музей как историческое наследие для ознакомления будущим поколениям, а своды церквей наполняет живая молитва священника, которая льётся из самых глубин его души. И слов этой молитвы ему запоминать не надо, так как каждый раз душа приносит такие слова молитвы, которые соответствуют духовным вибрациям его открывшейся души. И их точно так же опознают и открывшиеся души находящихся в церкви верующих. Опознают, ибо все эти вибрации происхождением из колебаний любви Отца, которые и может опознать лишь открывшаяся Отцу душа. Здесь никакой ритуал не поможет. Здесь единственным ритуалом является живое общение с Отцом.